Общеизвестно, что на рубеже XVI-XVII веков от исхода русско-персидского противоборства зависела судьба народов региона. С начала XVI в. между османами и сефевидами шли длительные войны за господство над Кавказом, за захват стратегических и торговых путей, проходивших вдоль западного берега Каспия.
Война 1514–1555 гг. закончилась Амасьясским мирным договором, по условиям которого Восточная Грузия (Картли и Кахетия), Восточная Армения (Араратская долина, озеро Севан, Нахиджеван, Сюник и Карабах), Шеки, Ширван переходили к Персии, а Западная Грузия и Западная Армения – Османской империи. Что касается Дагестана, то он оставался независимым.
Новая война между Персией и Османской империей началась в 1578 г. и продолжалась до 1590 г. включительно. На начальном этапе войны Персия, потерпев ряд крупных поражений, потеряла большую часть завоеванных территорий Кавказа, в том числе, западно-прикаспийские области. В этих нелегких условиях шах Худабенде (1577−1587) решил обратиться за военной помощью к Русскому государству.
С данной целью в 1586 г. в Москву с просьбой о помощи был отправлен приближенный шаха Гади-бек (упоминаемый в русских источниках как Анди-бек), который дал понять царю, что шах взамен на военную помощь не будет возражать, если Русское государство оставит за собой навсегда освобожденные ими от турок Дербент и Баку с прибрежной полосой между ними. Об этом в русской историографии впервые упоминает Н.М. Карамзин, который пишет, что «Шах Годабенд (Худабенде) предложил ему (царю Федору Иоанновичу) изгнать турок из Баки и Дербента, обязываясь уступить нам в вечное владение сии издавна Персидские города, если и сам возьмет их».
Персия, делая такие неискренние заявления, старалась, заручившись поддержкой и помощью русского царя, изгнать турок с территории Ширвана и южной части Дагестана и отвоевать у них регион. К тому же, ложность и неискренность обещаний персидской стороны стали очевидными, когда после изгнания в начале XVII в. турок, Персия укрепила свои позиции в регионе.
Русские власти, начавшие еще при Иване Грозном усиливать свое положение на Северном Кавказе и в Закавказье, обсудили с послом шаха Гади-беком также вопрос, касающийся Грузии и Дагестана. Посланник шаха был поставлен в известность, что по просьбе кахетинского царя Александра II, который собирался «от Турского б султана свою землю оберегати», в сентябре 1587 г. он был принят в русское подданство. Объявив о добровольном подчинении Грузии Русскому государству, бояре сообщили шахскому послу, что узнали от своих посланников в Грузии об измене тарковского шамхала, который «писал к Турскому салтану, чтоб Турской прислал (к нему на помощь) свою рать и велел бы город поставити на Терке его Шевкальской земле на оборону…». Указав на неустойчивую политическую линию шамхала Тарковского, бояре потребовали от шахского посланника, чтобы «он про то розказал подлинно: в какове мере у Кизылбашского шаха Шевкал князь и в каком укрепленье», т.е. какой политической позиции придерживается шамхал по отношению к Персии. На это Гади-бек ответил, что «Шевкальский князь ман (присягает) на все стороны: шаху манит, чтоб за него стоял, а с Турским (султаном) ссылается ж, а государю (русскому) также манит, а верить ему ни в чом не мочно». Таким образом, Русское государство дало понять сефевидской стороне, что она, взяв под свое покровительство Грузию, собирается упрочить свои позиции и в Дагестане. Чтобы не вызвать возмущение персидских властей, русские объяснили такой свой шаг необходимостью воспрепятствовать свободному продвижению крымских войск через Дагестан к Дербенту и Ширвану на помощь османским войскам. К тому же заманчивое предложение шахской стороны об уступке Русскому государству прикаспийских городов не могло не заинтересовать русского царя, который тут же направил к шаху ответное посольство во главе с дворянином Г.Б. Васильчиковым.
Пока дипломаты находились в пути, в Персии произошел государственный переворот: шаха Худабенде сменил его сын, энергичный и дальновидный политик шах Аббас I (1587–1629). Это обстоятельство вынудило Гади-бека отказаться от того, о чем он заявлял от имени шаха Худабенде на приеме у русского царя, и между ним и Васильчиковым разгорелся острый спор по поводу состоявшихся переговоров в Москве и об условиях заключения антиосманского союза. Однако смена власти в Персии не помешала Г.Б. Васильчикову выполнить дипломатическую миссию до конца. Он, принятый шахом в Казвине, хотя и с большим опозданием – почти на полгода, ссылаясь на грамоту шаха Худабенде и слова Гади-бека об обещании уступить царю прикаспийские города, населенные кавказскими татарами, разными кавказскими народами, даже в том случае, если персидские войска без помощи русских отвоюют их у турок.
Царское правительство в сложившейся ситуации стремилось к решению данного вопроса дипломатическими средствами, хотя его представители в шахском дворе нередко упоминали о военной помощи со стороны России, но это не меняло сути дела. Царь, убедившись, что военный союз против турок не так уже актуален для шаха, предпочел тактику дипломатического содружества с Персией в условиях усиления политического влияния в Северном Дагестане, Грузии и Кабарде.
Русское государство, в то время занятое борьбой против польско-шведской интервенции, не могло вести активную политику на Кавказе. Это было на руку шаху Аббасу I и дало ему возможность не скрывать своих намерений в отношении Дербента, в котором численность его войск, а также шахских чиновников и колонистов непрерывно возрастала. Одержав одну победу за другой, шах Аббас I больше не хотел слышать о правах русского царя на прикаспийские города, «забыл» о своем обещании уступить русским Дербент, Баку и Шемаху. Таким образом, обещание шаха Аббаса I уступить царю города Дербент, Баку и Шемаху было всего лишь дипломатическим маневром, направленным на то, чтобы, заручившись поддержкой русского царя, отвоевать эти города у Турции. С этой же целью было предложено русской стороне заключить антитурецкий союз.
Алихан Горский
